Рисунок Алексея Меринова

Стихийно собравшаяся толпа перекрыла движение на улице, и, как бы ни гудели и каких бы грязных слов ни орали в окна водители вставших в пробку автомобилей, сдвинуть толпу было не реально. Люди любят смотреть на чужое горе, любят смаковать страшные мгновения, если эти мгновения проживают не они, любят остро ощущать жизнь, когда своя – болото.

Она смотрела на эти несколько десятков человек, которые забыли о том, что опаздывают в поликлинику или на работу, и застряли тут, чтобы поахать и посмотреть, и думала о том, что она сама в этот миг похожа на неживую куклу. Кто-то играет ею, вон те несколько десятков человек играют ею сейчас, чтобы оставить этот день в памяти ярким пятном и рассказывать потом всем и каждому со скорбной миной: я-де был в ужасе, не знал, что предпринять, настолько мне было не по себе, я бы хотел её спасти, но как? А потом она прыгнула, я зажал рот ладонью, чтобы не вскрикнуть, женщина рядом со мной заорала и рухнула в грязный снег, пожилой мужчина рядом начал задыхаться, кто-то заплакал в голос. О, это было ужасно, вы не представляете, что я пережил тогда… ( Мистериум читатьСвернуть )

Удар за ударом, сердце молотит мне по лицу. Кровь бросилась к щекам, как цепной пёс.
Ты не отвечал на звонки, абонент не абонент.
Просто телефон замёрз,
батарея села, прости, не перезвонил.
Ты выйдешь поболтать?
Я сегодня занят, я же говорил.

Ночь, город, снег, ветер. Весна.
Я иду по знакомым улицам. Одна.
Где-то в густоте огней
на другом конце земли - ты - с ней.
Варежки замёрзли, башмаки превратились в лёд, куртка полощется на ветру. По набережной идёт человек, которого больше нет, идёт пустота - я иду.

Источник фотографии

Это маленький рассказ об интимной Москве, которой никто не знает, кроме меня. О моей личной, родной, уже не существующей Москве, в которой я жила и менялась. Наши отношения складывались непросто, мне приходилось столько раз признаваться в любви и кричать слова ненависти этому городу, что настало время попросить у него прощения и вспомнить всё то, что мы пережили вместе. Поэтому здесь всё субъективно, честно о городе и времени, точнее даже - о городе во времени и в сознании одного ребёнка. С налётом романтики, не удержалась :)

( Исповедь москвички (начало)Свернуть )

Мы, кажется, должны черстветь с годами,
Учиться слушать, глядя в никуда,
Кивать и думать: "Это всё не с нами.
Раз жив-здоров, другое - ерунда".
Но неспокойно как-то,
в сердце щемит.
И снова - в путь, куда глаза глядят.
Родной очаг не держит и не греет,
Нет сожалений, нет пути назад.
Дорога - дом, и дом всегда без крова.
В нём жар и холод, дождь и духота,
В нём чуток сон и трапеза сурова,
Тяжёлый шаг и в мышцах ломота.

Идти до края - всё, чего желаю.
Идти туда, где теплится рассвет.
(Там точно свет, не видела, но знаю!
И знаю -
мне туда дороги нет.)
Мир как мираж, а мой удел - пустыня.
Тянусь к воде, иссохнув на песках.
Когда глоток - последняя святыня,
И тишина пульсирует в висках,
Так сладко было бы закрыть глаза и сгинуть!
Зачем идти? Не проще замереть?
Так хочется не думать, не терпеть...

Но неспокойно как-то,
в сердце щемит,
И тянет вдаль, где тают миражи.
Там где-то свет в конце пути белеет,
Там где-то мир без боли и без лжи.

Я - слово!
Вслушайся в меня. Я буду краткой.

Я - чистота не данных обещаний,
печальных дум, не высказанных вслух.
Я - робость встреч и тишина прощаний,
Я - плоть богов и человеков дух.
Меня не удержать и не придумать,
Я вечно здесь: бери, бросай, шепчи.
Зачем ты нем?

Не надо, не кричи.

Так много слов в любви, но нет любви в словах.
Сердца пусты, вся вера - в чудесах.
Ты знаешь тысячу путей соврать, так ври!
Пусть в сотый раз тебе поверят, как и в первый.
Ври о святом: о дружбе, о любви,
Но пощади мои больные нервы!
Пусть лгут улыбки, трепетные пальцы,
Петляют пуганые взгляды-зайцы,
Я заклинаю именем богов:
Не смей произносить священных слов!

Обет не для тебя.
Не для тебя любовь.

Я научилась дышать под водой,
Я больше не человек.
На суше я задыхаюсь -
Мне сухо и слишком тепло.
Кажется, лучше мне быть одной,
На пять минут или на век.
Я слишком люблю свободу, каюсь,
Даже если себе во зло.

Источник фото ЯПлакалъ


Сидя в учительской и слушая вопли младшеклассников в коридоре, она просто ждала конца перемены и смотрела в окно. На спортивной площадке гуляли старшие классы, совершенно не стесняясь дымить дорогими сигаретами, обниматься и смеяться во всеуслышанье, стреляя глазами по сторонам – все ли слышат их лошадиный смех. Она прижалась плечом к стеклу нового пластикового окна и не сводила с них глаз. Ещё десять минут – и эти изверги без спешки поднимутся в её класс на втором этаже, небрежно извинятся за опоздание и рассядутся по партам в разных концах класса, как она и велела, но будут весь урок перемигиваться или писать друг другу сообщения из-под парты, улыбаться ответам и изредка поднимать глаза на учительницу, когда она нервно рявкнет, что на уроке телефоны положено выключать. Им не до неё, она знает это лучше них. Но как с этим жить, для неё загадка.

( Читать дальше...Свернуть )